Участники презентации выставки фотографий «Аутизм. Меня это касается», прошедшей в столичном офисе компании Velcom, услышали игру одного из лучших в Европе исполнителей на арфе. Талантливого музыканта, лауреата международного конкурса арфистов в Москве, зовут Глеб Попов. Он живет в маленькой «двушке» в минской Чижовке с мамой и братом, получает пенсию по инвалидности. Он не смог окончить музыкального училища и даже не рассчитывает найти работу: у Глеба аутизм. Что в этой картине необычного? То, что дуэт для арфы и фортепиано исполняет один музыкант: правой рукой на арфе, левой - на фортепиано.
ГЛЕБ. ИСТОРИЯ МАЛЬЧИКА, КОТОРЫЙ МУЗЫКУ ПОНЯЛ РАНЬШЕ, ЧЕМ СЛОВА
Одна из любимых фотографий Таисии Федоровны Поповой — та, где маленький Глеб пытается играть на арфе, стоя на стульчике возле внушительного инструмента.Играть на арфе непросто: у инструмента 46 струн и 7 педалей, причем у каждой три положения. Чтобы управлять таким сложным организмом, одних музыкальных способностей мало: понадобятся и хорошая память, и интеллект, и незаурядная работоспособность. Глеб заговорил поздно, после трех лет. Выходит, музыкой начал заниматься раньше, чем разговаривать. Во многом благодаря матери, музыкальному педагогу, которая сразу распознала и его абсолютный слух, и огромный интерес к инструментам. И, конечно, требовательному отцу, который не делал детям скидок на состояние здоровья и не жалел времени и сил для их развития. До арфы было фортепиано: мама занималась с малышом музыкальной грамотой по несколько минут в день.
— Нотки понемногу учили, интервалы… Ему все давалось легко. Когда я привела Глеба в музыкальную школу, педагог удивился его познаниям: «Да, способного мальчика привели!»
Глеб успешно учился сразу в двух музыкальных школах — по классу арфы и по классу фортепиано. Вот характеристика, выданная ему в одной из этих школ: «Зарекомендовал себя как способный трудолюбивый ученик, техникой и памятью обладает хорошей, слух абсолютный…»
В обычной общеобразовательной школе все было иначе. Глеб не умел строить отношения с одноклассниками, ему совсем не давались естественные науки. Несколько раз он убегал из школы, и только мамины уговоры могли заставить мальчика вернуться за парту. После школы Глеб поступил в музыкальное училище. Специально для него в училище был создан класс арфы по настоянию одного из тогдашних руководителей Министерства культуры, который услышал игру мальчика на отчетном концерте музыкальной школы. А через несколько месяцев Глеба из училища отчислили за двойки по математике и физике. Несмотря на то, что по специальности у него всегда
была «пятерка». Класс арфы исчез из училища вместе с Глебом. В Беларуси сейчас нет арфистов-солистов: популярный в советские годы инструмент почти пропал из учреждений музыкального образования. В небольшой квартирке Поповых обосновались сразу семь оставленных хозяевами арф: словно напоминание о временах, когда учиться игре на сладкоголосом инструменте могли даже босоногие воспитанники детского дома.
МАМА. РАССКАЗ О ТАЛАНТЛИВОМ СЕРДЦЕ
Я ничего не знаю о музыкальных способностях Таисии Федоровны, но уже многое могу рассказать о ее материнском таланте. Представьте себе девочку Тасю Сташкову, которая родилась 25 июня 1941 г., на четвертый день войны. Ее отец ушел на фронт, и с тех пор родные ничего о нем не знали. Мама — участница минского подполья, была расстреляна гитлеровцами в марте 1942 г. Обоих детей Сташковых, брата и сестру, бабушка была вынуждена отдать в детский дом. В те времена не принято было дорожить семейными связями сирот, поэтому Женю и Тасю разделили по разным интернатам. Таисия попала в минский детдом № 8 «с музыкальным уклоном». Выросшая в детском доме девочка оказалась мудрой матерью.
— Когда стало заметно, что Глеб отличается от других детей, мы обратились к минским врачам. Ребенку было 4,5 года, когда нам сказали, что у него шизофрения, — рассказывает она. — Мальчику выписали какие-то таблетки, причем врач, передавая мне рецепт, сказала: «Вы принимайте, а потом скажете, лучше стало или хуже». Меня пронзили эти слова: как можно назначать ребенку лекарства, не зная, какие изменения в его состоянии они вызовут?
В Германии у нас есть знакомый врач-психоневролог. Услышав о заключении белорусских врачей, он возмутился, объяснил, что маленьким детям такой диагноз не ставят. И что характерных для этого заболевания симптомов у Глеба не было и нет. Отношения с белорусскими пси- хиатрами прекратились по инициативе Таисии Федоровны: в качестве аргументов она продемонстрировала медикам дипломы сына и письменно подтвердила отсутствие жалоб на его карточке Глеба расплывчатое «общее заболевание».
— Глеб очень переживал, когда его отчислили из училища, и до сих пор волнуется, вспоминая об этом, — про- должает Таисия Федоровна. — Мы с нистали ездить в Москву, брать частные уроки у известного педагога-арфиста, профессора Московской музыкальной академии Натальи Борисовны Сибор. Лет 20 ездили, пока наша педагог не умерла в возрасте 90 лет. Еще с одной великой исполнительницей свела Поповых судьба — народ- ной артисткой СССР, одной из основательниц Всероссийского арфового общества Верой Георгиевной Дуловой. В 1997 году Вера Дулова возглавила жюри первого Международного кон- курса арфистов. Глеб стал лауреатом этого конкурса. Три тура напряженных психическое здоровье. Так и стоит в состязаний выбили из строя многих способных музыкантов, в том числе москвичей. А Глеб борьбу выдержал. Хотя накануне ему было не до подготовки: за полгода до конкурса умер его отец.
— В Москве ведь не знают, что Глеб «не такой»: он выходит на сцену и играет, — просто объясняет Таисия Федоровна. — Вера Георгиевна Дулова приглашала Глеба в Московскую консерваторию, в свой класс. Но какая консерватория, если сын не закончил училища… И как бы он жил в Москве один, без нас?
БРАТ. ОСТАВИТЬ ДРУГОМУ ПРАВО НА СОБСТВЕННЫЙ МИР, НО БЫТЬ РЯДОМ
— У нас в семье никогда не говорили о том, что Глеб болен, — говорит брат Глеба, Дмитрий Попов. — Мы знали, что он другой, и постоянно боролись за его
право оставаться собой, не выпадая из общества. Несколько лет назад Дмитрий посмотрел фильм «Человек дождя» и нашел у главного героя много общего с братом. Глеб, как и Реймонд, человек расписания: с 9 до 12 и с 16 до 20 у него занятия музыкой, с 12 до 14 — бег. Глеб бегает каждый день, в любую погоду. Дмитрий уже не помнит, когда в последний раз видел брата простуженным. Как и аутист Реймонд, Глеб испытывает затруднения в ситуациях выбора и совсем не умеет общаться. — У него есть свой мир, в котором он прекрасно себя чувствует, но это в стороне от нашей действительности, — говорит Дмитрий. — Мы приняли его особенности, и у нас все нормально. Мы с ним дружим, хотя Глеб никогда не заговаривает со мной первым. Дмитрий Попов «обычный», тоже получил музыкальное образование, работает диджеем.
— Конечно, Глеб талантливее, — легко отвечает Дмитрий на мой бестактный вопрос. И рассказывает про многочасовые музыкальные занятия брата. А я думаю, что если бы не семья, не было бы музыканта Глеба Попова. Кто-то ведь должен был противостоять диктату психиатров и заступаться за Глеба во дворе, помогать ему зубрить таблицу умножения и сопровождать в долгих поездках из Минска в Москву. Помолиться вместе с ним перед выступлениями. И искать микроавтобус, чтобы отвезти арфу и Глеба на очередной благотворительный концерт. Нестандартный и тонкий мир Глеба с трудом вписывается в созданную нами реальность. Обычная для инвалида 2 группы деятельность — обувщик, озеленитель или даже работник мастерских театра оперы и балета — ему не подходит. Не может он жить без музыки.
— Хотела устроить его в оркестр, да он не сможет там играть, — говорит Таисия Федоровна. — Он же не умеет строить отношения. И не интересно ему было бы долгие годы играть одну партию, Глебу все время хочется новизны. Сольные выступления Глеба периодически случаются и в Беларуси — в детских домах и общественных организациях, домах отдыха и клубах. Разумеется, на благотворительных началах. Чай выпит, последний лист семейного альбома перевернут и пора уходить. А в голове занозой сидит вопрос: что бывает с такими людьми, как Глеб, если они остаются без поддержки семьи?
