В истории медицинской науки было немало случаев, когда врач, посвящавший всю свою жизнь и все силы борьбе с каким-либо заболеванием, в итоге сам становился жертвой этой болезни. Одним из самых ярких примеров такого рода стал российский ученый Виктор Кандинский – дальний родственник известного художника-абстракциониста Василия Кандинского. Этот человек прославился не только тем, что его труды получили мировое признание и стали поистине передовыми для российской медицины второй половины XIX века. Необычность и глубокий трагизм его биографии заключались в том, что будучи выдающимся врачом-психиатром он сам страдал от психического заболевания, в итоге приведшего к безвременной гибели.
Виктор Кандинский родился 6 апреля 1849 года в забайкальском селе Бянкино в богатой купеческой семье. История этой фамилии весьма примечательна: почти за 100 лет до появления на свет будущего светила медицины якутский чиновник Петр Кандинский был арестован и отправлен в тюрьму за кражу дорогой церковной утвари. Его сын Хрисанф тоже имел проблемы с законом и после совершения нескольких грабежей отправился на каторгу в Нерчинский край. По истечении срока наказания он каким-то образом приобрел достаточно большую сумму денег, чтобы открыть собственное дело, а вскоре сказочно разбогател, давая ссуды местным охотникам и промышленникам под очень большие проценты. К 30-м годам XIX века Кандинские были уже купцами-миллионерами и породнились со значительной частью восточносибирской элиты, так что в свои детские годы Виктор не испытывал нужды ни в чем. Получил он и весьма хорошее образование – в конце 20-х годов после провала восстания декабристов в Сибири оказалось много ссыльных дворян из числа бывших заговорщиков. Кандинские охотно общались с этими людьми, а несколько аристократов польского происхождения получили в семье работу учителей и воспитателей, причем за очень хорошее вознаграждение. Разумеется, такие преподаватели без особого труда смогли привить Виктору любовь к науке и помочь ему стать человеком самых широких интересов.
В возрасте 14 лет юный Кандинский переехал к родственникам в Москву, чтобы продолжить образование, учась в 3-й гимназии. Это было очень прогрессивное учебное заведение с высоким уровнем преподавания, руководил которым талантливый педагог Василий Гривцов – человек весьма либеральных убеждений, с большой заботой и пониманием относившийся ко всем воспитанникам гимназии. Программу изучения предметов он выстроил со значительным упором на гуманитарные науки, что очень сильно повлияло на кругозор, эрудицию и мировоззрение Виктора. Кроме того, жизнь в отрыве от семьи и общение с представителями старой московской интеллигенции тоже подействовали на Кандинского благотворно. Обучение в гимназии он с отличием завершил в 1867 году, и как раз в это время в жизни его произошли значительные перемены. Ростовщические махинации отца со ссудами стали предметом пристального внимания генерал-губернатора Восточной Сибири, графа Николая Муравьева. Произведя инспекцию, граф распорядился признать совершенные Хрисанфом Кандинским сделки незаконными, и это привело к стремительному падению доходов и финансовому краху семьи в течение каких-то двух лет. Так что на момент поступления в университет Виктор был уже вовсе не богатым юношей, а почти что бедняком.
По счастью, полученные ранее знания и диплом об окончании гимназии с отличием позволили Кандинскому без экзаменов поступить на медицинский факультет Московского университета. Конечно, условия жизни студентов и качество преподавания там были ниже, чем, например, в Петербурге, но все же среди профессоров имелось некоторое число незаурядных ученых, таких, как Анатолий Богданов, Александр Бабухин и Григорий Захарьин. Именно под влиянием лекций и семинаров Захарьина, бывшего клиницистом-терапевтом, Виктор выбрал на 4-м курсе для своего конкурсного сочинения терапевтическую тему и в итоге получил за эту работу серебряную медаль. Окончив университет в 1872 году, Кандинский нашел себе место ординатора во Временной больнице в Москве и работал на этой должности в течение трех лет. В этот период своей жизни он также сотрудничал с журналом “Медицинское обозрение”, в котором сделал 31 публикацию, в основном на темы проблем общественной медицины и организации здравоохранения. Скорее всего, как раз тогда у молодого медика произошло постепенное скатывание к душевному расстройству, поскольку он очень много работал, в том числе и по ночам, как правило не имел полноценного отдыха и не раз подвергал свои организм и психику неоправданно высоким перегрузкам. Но расстройство это дало о себе знать не раньше, чем Виктор оказался на фронте.
В 1877 году Россия начала очередную войну против Турции, в основном с намерением взять реванш за болезненное поражение в Крымской войне. Кандинский отправился на передовую добровольно, поступив в качестве военного врача на Черноморский флот. Местом его службы стал пароход “Великий князь Константин”, который представлял собой плавбазу минных катеров. Первый приступ психического заболевания случился у Виктора в самом конце апреля и ярко проявился в ночь на 1 мая во время боевого дебюта корабля. Катера с “Великого князя Константина” пытались атаковать буксируемыми минами на рейде Батуми турецкую паровую яхту “Султание”, но потерпели неудачу и только обнаружили себя. Турки открыли по катерам огонь из винтовок, тем пришлось спешно отступать, и в разгар этих событий врач Кандинский, находившийся от места основных действий, вообще-то, далеко, вдруг совершил суицидальную попытку, бросившись с борта корабля в море. Сложно точно сказать, что именно, помимо стресса, послужило причиной срыва, но видимо, это были большие дозы алкоголя, которые Виктор употреблял вместе со всей командой, отмечая открытие боевых действий. Так или иначе, врач был спасен одним из матросов и помещен на излечение в корабельный госпиталь. Это событие сыграло важнейшую роль в его дальнейшей судьбе.
Ремиссия была очень длительной и тяжелой. Первый приступ длился почти год, до апреля 1878 года, и когда уже казалось, что Кандинский поправился, последовал второй, продолжавшийся с сентября 1878 по май 1879 года. Все это время врача преследовали депрессивные состояния, сопровождавшиеся интенсивными навязчивыми галлюцинациями. Не раз у него возникало желание покончить с собой, но усилиями коллег из Севастопольского морского госпиталя, а затем клиники доктора Фрея в Санкт-Петербурге он все же пришел в норму, причем огромную роль тут сыграла самоотверженность медицинской сестры с “Великого князя Константина” Елизаветы Фреймут, немки по национальности, которая ухаживала за больным на протяжении всего этого времени. Виктор настолько сильно эмоционально привязался к ней, что в январе 1879 года они с Елизаветой поженились и оставались вместе на протяжении всей оставшейся жизни, причем сознательно отказавшись от продолжения рода из опасений, что дети могут унаследовать психическую болезнь отца. Надо отметить, что чувства, который испытывал врач к своей жене, носили выраженно инфантильную окраску – он был полностью зависим от нее и называл “мамой”, к чему Елизавета относилась с пониманием и без какого-либо внутреннего протеста.
Окончательно выздоровев, Кандинский решил посвятить себя изучению болезни, которая едва его не убила. Задействовав свои обширные знания и мощный незаурядный интеллект, он в течение нескольких следующих лет исследовал собственный опыт и сравнивал его с опытом других больных, пораженных тем же недугом. Для этого Виктор устроился на службу в Санкт-Петербургскую психиатрическую больницу святого Николая Чудотворца на должность ординатора. Там он мог найти весьма много материала для своих наблюдений и научных изысканий, к тому же врач еще обнаружил, что после перенесенных приступов он мог сам при известных условиях вызывать у себя контролируемые галлюцинаторные видения и пограничные состояния психики. Помимо собственных исследований, Кандинский обращался и к опыту зарубежных коллег. Огромную помощь в работе ему оказал знаменитый германский психиатр Хайнрих Шюле – автор уже изданных в то время в России книг “Руководство к душевным болезням” и “Клиническая психиатрия”. Никогда не будучи знакомыми лично, Кандинский и Шюле вели активнейшую переписку и можно сказать, стали настоящими друзьями, значительно обогатив научный опыт друг друга.
В 1880 году вышла в свет первая большая научная работа Виктора под названием “К учению о галлюцинациях”, а спустя полтора года он первым среди российских ученых-медиков разработал классификацию душевных заболеваний, включавшую в себя 16 видов расстройств. Эта классификация легла в основу отечественной психиатрии, претерпев лишь небольшие изменения в 1887 году, когда комиссия российского Общества психиатров сократила номенклатуру выявленных и описанных Кандинским расстройств до 13. В 1883 году Виктор сделал очередной важный шаг, впервые в России выступив с инициативой ввести в юридическую практику критерий вменяемости и руководствоваться им при рассмотрении различных дел. Таким образом, врач стал основоположником еще и отечественной судебной психиатрии. Кроме того, он стал одним из первых, кто стал систематически изучать расстройства шизофренического спектра, выявлять их причины и детально описывать симптоматику. Но в том же году его болезнь вновь дала о себе знать. Причина оказалась очень проста – будучи поистине одержимым наукой, Кандинский для большей чистоты и корректности исследований нередко ставил эксперименты на самом себе. Зная о подвижности собственной психики, он вызывал у себя нужное состояние с помощью различных доз психоактивных веществ, в том числе опиума и экстракта индийской конопли, а затем описывал пережитые эффекты. В начале марта 1883 года он не рассчитал дозу, что в сочетании с крайним умственным утомлением произвело сокрушительное действие – Виктор в состоянии тяжелого психического расстройства был госпитализирован в клинику для душевнобольных, где провел месяц. Это был очень тревожный сигнал, но ученый ему не внял. Едва выписавшись, он с удвоенной энергией принялся за работу, в весьма короткие сроки собрав уникальный научный материал, издав ряд статей и сделав несколько переводов на русский язык сочинений ведущих зарубежных специалистов по психическим болезням, в том числе Теодора Мейнерта и Вильгельма Вундта. Однако чрезвычайно напряженный ритм работы и опасные эксперименты над самим собой рано или поздно неминуемо должны были привести к рецидиву. Это случилось летом 1889 года во время очередного исследования пограничных состояний и “момента перехода за порог сознания”, сопровождавшегося приемом психоактивных препаратов. Кандинский достаточно быстро справился с самим приступом, но не смог совладать с суицидальными желаниями, охватывавшими его всякий раз во время ремиссий. 3 июля, придя с работы домой, он принял смертельную дозу опия, от которой вскоре скончался. Оставаясь верным своим принципам ученого, умирающий Виктор хладнокровно продолжал описывать на бумаге все симптомы собственного отравления до тех пор, пока рука была в силах удерживать перо.
Трагический финал жизни этого выдающегося врача, внесшего колоссальный вклад в развитие не только отечественной, но и мировой медицинской науки, имел не менее драматичное продолжение. После смерти Кандинского осталось множество его неизданных и даже еще не приведенных в систему записей и исследований. Причем денег на их издание у Петербургского общества психиатров не имелось. Вдова ученого Елизавета, которая на протяжении всего времени совместной жизни была в курсе изысканий мужа и принимала в них самое деятельное участие, сама завершила работу по подготовке к печати незавершенных трудов Виктора и издала их за счет собственных средств. Так увидели свет две последние книги Кандинского – “О псевдогаллюцинациях” и “К вопросу о невменяемости”. После того, как они стали достоянием научного сообщества, Елизавета Кандинская, не желая мириться с потерей любимого супруга, покончила с собой тем же способом, приняв смертельную дозу сильнодействующего наркотического вещества.